МОЙ ПУТЬ К ИВРИТУ.
(часть 1. Ташкент)
Мой путь к ивриту начался весной 1998 года. Мы пришли на прием к ташкентскому раввину Гуревичу. Показали наши «еврейские» документы.
Какая судьба! - сказал раввин, посмотрев метрики рано умершей бабушки и ее младшей сестры, усыновившей отца и его брата.
В нашей, насквозь светской семье бабушка была хранителем традиций. В день ее рождения стол был всегда еврейским. Перед Песахом мы снаряжались покупать мацу. Мацу свободно продавали во дворе одной из трех городских синагог. В больших пакетах грубой бумаги. Характерно, что в постперестроечные годы, когда свободной стала еврейская жизнь, процесс приобретения пасхальной мацы усложнился. Только по списку и по паспорту. «Маца из Израиля».
Но пройдет еще полгода после этой встречи, прежде чем я начну заниматься ивритом. В декабрьском неотапливаемом классе ташкентского ПТУ швейников собрались мы — человек двадцать желающих изучать неведомый язык и наша первая учительница- Таня Вишневецкая. Отец Тани — блестящий знаток иврита Александр Вишневецкий работал пресс-атташе посольства Израиля в Узбекистане и читал замечательные лекции о международном положении в нашем Израильском культурном центре.
Вопреки известной ивритской пословице начало было легким. Потому, что было интересно. Одно из первых заданий было — написать ивритскими буквами собственные имя и фамилию. И какие-то слова. Очень хорошее упражнение для усвоения неизвестных букв. Ощущение в чем-то сродни чувствам первоклассника с букварем.
Так в холоде и интересе к новому предмету прошло два занятия. А потом нам предстоял решающий поход в посольство. Консул должен был дать ответ по поводу представленных документов. Даст добро — и можно углубиться в иврит. Нет — так и продолжать не стоит.
Визит прошел триумфально. Взглянув орлиным взглядом на разложенные документы, консул спокойно произнес: «Вы можете выезжать в любое время».
Даже слегка растерялись от нахлынувшего счастья. Теперь можно было браться за иврит по настоящему.
Но сначала — про Израильский культурный центр. Это одновременно и просвещение- рассказ об Израиле для всех желающих и с другой стороны подготовка к отъезду для потенциальных кандидатов. Все бесплатно- но изучение иврита, лекции и учеба в Открытом университете для всех- а компьютерные курсы- для подпадающих под Закон о возвращении.
Замечателен был клуб «Шорашим»- рассказы об истории Израиля, о вылающихся евреях, в том числе — шаших земляках -ташкентцах. Вел его понаяалу Александр Аронович Лейбович- бывший врач и энтузиаст истории Израиля. Сама интеллигентность. После его отъезда клуб возглавил Григорий Авербух -поэт. На каждом заседании обычно выступали по два участника. А в между ними и в конце заседания Гриша с чувством читал свои стихи.
Наши преподаватели — энтузиасты, узнающие новое о стране вместе с нами, учениками.
Практически никто из наших преподавателей иврита не был дипломированным учителем, но разве мы это замечали?
После Тани вторым моим преподавателем был Влад Даин — студент -технарь. Он продолжал заниматься на продвинутом уровне иврита и в то же время взял группу для начинающих (нашу). Я попал к нему после распада таниной группы и угодил на самый трудный этап — освоения глагольных форм -беньянов. Глаголы — это ключ к умению говорить. Если ты спутаешь мужской род с женским, над тобой разве что — посмеются. Если же ты неправильно употребишь глагольную форму — с большой вероятностью просто не поймут. Это уже трагедия.
Алексей Волькович Соколовский — математик. Его уроки превращались в рассказы об Израиле. Нет, от грамматики он далеко не уходил. Но в объяснение материала часто вплетал эпизоды из израильской жизни. На его уроках иы смотрели учебные короткометражки с Дуду Топазом в главной роли. Израильский колорит и ментальность я начал усваивать именно из этих фильмов. Там он — бывалый сабра- обучает тонкостям израильской жизни семью репатриантов.
Сын Алексея Вольковича — Влад- знаток литературного иврита, переводчик синхронист на общих мероприятиях. Знаток древней и новой истории Израиля, читал замечательные лекции. Всеобщий любимец, Влад в сорок лет умрет от рака легких.
Энергичный и худощавый, немного высокомерный Миша Эйдус в начале каждого занятия требовал от своих учеников по десять предложений на иврите. Любых.
Венцом вдохновенного и интересного процесса обучения были у нас «Дни иврита», проводившиеся в Главном зале Центра. Там каждая группа в театрализованной форме показывала свой уровень знаний. Временами все походило на детский конкурс. Но на желание и энтузизм смотреть было интересно.
Вообще же ув самой атмосфере наших групп и израильского культурного центра витала приподнятость, ожидание новой жизни. Рассказы об Израиле, об уже уехавших родственниках...
А вот я чувствовал себя в этой атмосфере временами странно. Как я уже сказал, в начале было легко и интересно. Но когда пошла серьезная грамматика, стал отставать. Тяжко стало совмещать работу и изучение незнакомого языка.
Но главное не в этом. Можно ли освоить новый язык, когда занимаешься им два раза в неделю по полтора часа?. Да, с энтузиазмом, интересно, временами весело. Но — выходишь за порог в половине восьмого вечера — и погружаешься в годами привычные заботы и русско-узбекский говор на каждом углу. И пять дней Без иврита.
Потому — не виню я учителей. Спасибо им великое. Только вот скачка не было. Было много новых слов, рассказов о почти незнакомой стране Но это все — как картины в музее. А вот золотого ключика, позволяющего заговорить — не было.
Так прошло почти пять лет. Словарный запас постепенно рос. Детскую книжку Леи Гольдберг «Нисим и Нифлаот» я читал почти наравне со всеми. Благо текст был нетрудным, без грамматических изысков. А вот стихи или описания природы....
Где-то за полгода до отъезда я заново самостоятельно решил позаниматься по учебнику «Шэат иврит» («Час иврита») Прошел почти полностью. Прибавилось уверенности. Только вот заговорить никак не удавалось...
Холодной ноябрьской ночью мы улетали в Израиль. Родной город на прощание рассмотреть так и не удалось. А впереди была новая жизнь. Неведомая. Может быть — счастливая.
(конец первой части)